– Это снова я, – потухшим голосом сказал Билон.

– А, Билон? Вы уже написали статью?

– Я не буду писать сам статью! – произнес Билон с мрачной решимостью, чувствуя, как в нем закипает горячая волна. – Все, что вы говорили мне, – грязная ложь, а вы меня самым сволочным образом подставили!

– Вы это о чем?

– Как, вы не знаете? О тех самых типах, которые избили меня в подворотне, а затем устроили погром в номере в поисках кассеты!

– Майдер! Какие типы? Что с вами произошло?!

Это прозвучало настолько натурально, что Билон едва не поверил. Но затем злость снова взяла в нем верх.

– Как?! Разве вы не в курсе?! Вы специально удерживали меня у телефона, чтобы за это время засечь, откуда я говорю, а потом натравили на меня ваших костоломов! Они поджидали меня на улице, и им была нужна только кассета! Я о ней ни с кем не говорил, кроме вас, и звонил только по уличным автоматам!

На секунду Билона пронзила страшная мысль. А вдруг, главный был прав, а громил подослали к нему друзья Орны Маруэно? Но ведь кассета уже была у них в руках! Все прочие комбинации казались слишком сложными для импровизации, и Билон, сцепив зубы, отбросил эту версию. В конце концов, должен же он верить хотя бы кому-то!

– Это какое-то недоразумение, – растерянно сказал главный редактор. – Поверьте, никто не приказывал вас избивать или устраивать погром в номере… Это какая-то ошибка, эксцесс исполнителей…

– Так это все-таки были вы? – устало спросил Билон. Он уже ничего не чувствовал, кроме опустошенности. Люди, которых он несмотря ни на что считал своими, сдали его.

– Послушайте, Билон, – голос главного редактора доносился до него откуда-то издалека. – Вы, вероятно, проклинаете меня и поделом. Но я хотел удержать вас от неразумного шага. Время борцов-одиночек прошло, оно, собственно, никогда и не наставало. С этой кассетой вы могли бы решиться на некие непродуманные действия, которые поставили бы вас под удар… Вы бы все равно ничего не добились, вас бы смяли, даже не заметив… Вы не понимаете, какие силы сейчас приведены в действие, поверьте, это было сделано в интересах государства… Вернитесь в команду, Билон, я верю, у вас большое будущее… Поймите…

– Я понял, – перебил его Билон. – Когда надо оправдать какую-то подлость, всегда почему-то начинают говорить о государственных интересах. Я ведь почти поверил вам, и не нужно было отбирать у меня эту кассету… Но я не могу простить вам предательства.

Главный редактор еще что-то говорил в трубку, но Билон, не слушая его, положил ее на аппарат. На раздавшийся через полминуты звонок он не прореагировал.

Наскоро собрав самые необходимые вещи, он вышел из гостиницы, остановившись у первой же телефонной будки.

– Наконец-то! – услышал он обрадованный голос Орны Маруэно. – Ты не позвонил вовремя, я беспокоилась о тебе.

В другое время Билону было бы приятно, что о нем беспокоится красивая девушка, но сейчас ему было все равно.

– У меня были проблемы, – сказал он. – Ты случайно не знаешь тихого местечка, где можно было бы переночевать?

Орна Маруэно не стала ни спрашивать, ни ужасаться, и Билон это оценил.

– Я поищу такое место. Где ты находишься сейчас?

– Возле гостиницы.

– Ты на машине?

– Да, – вспомнил Билон. – Но я плохо знаю город.

– Не страшно. Ты найдешь памятник адмиралу Скайнирду?

– Опять?

– Конечно, я ведь живу недалеко оттуда.

На самом деле, им пришлось довольно долго колесить среди похожих друг на друга пятиэтажных зданий, и Билон почувствовал настоящее облегчение, когда Орна, наконец, дала ему команду остановиться.

– Ты здесь живешь? – спросил вконец вымотавшийся Билон.

– Нет, – ответила Орна, грациозно выбираясь из машины. – Но ты же просил найти место, где можно переночевать? Поднимайся на третий этаж.

На третьем этаже оказалась маленькая квартирка, напоминавшая ту, что была у Билона в Реперайтере. Она обладала самым минимумом мебели, но в ней все равно чувствовался уют.

– Это чья? – спросил Билон. – Здесь кто-то живет?

– Пока никто, так что ты можешь спокойно провести здесь ночь, – Орна деловито задернула плотные шторы. – Располагайся. В холодильнике есть кое-какая еда, так что ты можешь поужинать. Да, вот твоя кассета.

– Спасибо, – Билон машинально принял ее. – А ты?

– А я ухожу. Нужно дописывать статью.

– Так она пойдет в завтрашний номер? – понял Билон. – Извини, я задерживаю тебя. Только, пожалуйста, береги себя. Ты ведь тоже давала подписку о неразглашении.

– Подписку давала Орна Маруэно, студентка университета. А Тид Грумман, внештатный корреспондент "Утренней звезды", ничего не подписывал. Спокойной ночи, Майдер. На всякий случай, вот тебе ключи, но завтра утром лучше никуда не ходи, а просто позвони мне, хорошо?

Ночь Билон провел почти спокойно. После горячей ванны и хорошей порции скайры, нашедшейся в кухонном шкафчике, боль утихла и больше не беспокоила его. Мыслей же у Билона после этого долгого дня не осталось никаких. Он чувствовал себя полностью опустошенным. Очередной период его жизни подошел к концу, а то, что должно было придти ему на смену, могло подождать до утра.

Орна Маруэно откликнулась на первый же его звонок. Когда они уже заканчивали разговор, он, повинуясь какому-то почти бессознательному порыву, попросил ее купить по дороге последний номер "Курьера". Вчерашние тревоги немного поблекли, и сегодня ему было страшно рвать, рвать совсем, рвать со всей своей прошлой жизнью. Хотя он понимал, что это неизбежно, но все равно надеялся на какой-то маршрут для отступления.

Открыв свежий номер "Курьера", Билон понял, что такого маршрута у него нет. Первая полоса начиналась со статьи под огромным заголовком "Приговор", подписанной… им, Майдером Билоном! Не веря своим глазам и чувствуя, что сходит с ума, Билон вцепился в газету. "Террорист понес заслуженную кару…", "Применение Закона о бунтовщиках позволит…", "Движение за Демократию оказалось ширмой, под которой…" – четкие строчки текста расплывались у него перед глазами. Это была катастрофа!…

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Орна Маруэно, с тревогой заглядывая ему в глаза.

– Орна… Поверь… Я ничего такого не писал… Это чудовищная подстава… – у Билона не хватало слов, а пальцы комкали и рвали проклятую газету, словно хотели стереть его имя с каждого из полутора миллионов экземпляров тиража.

Орна поняла.

– Майдер! – она крепко взяла его за плечи. – Конечно, я знаю, что ты ничего этого не писал! Успокойся, на следующий день об этом забудут, а у тебя будет возможность восстановить свое честное имя. Я обещаю…

– Потом, – торопливо перебил ее Билон. – Здесь где-то есть поблизости телефон-автомат? Я должен позвонить…

С главным редактором его снова соединили за считанные секунды.

– Я ждал вашего звонка, – послышался в трубке сухой голос главного.

– Сегодня вы победили, – Билон говорил спокойно и чуть насмешливо. – Но чего стоит ваша победа? Вы можете тиснуть под подлой статейкой мое имя, но вы не доберетесь до меня. Я увольняюсь из вашей газеты. Немедленно!

– Билон, не спешите, – главный, похоже, еще чего-то не понимал. – Успокойтесь. Больше вашего имени под написанными не вами статьями не будет… Я выводил вас из-под удара… Потом вы сами поймете, что это было необходимо… Считайте, что вы в отпуске, переждите пару недель, потом возвращайтесь… возвращайтесь к работе…

– Я не собираюсь отдыхать, – Билон подбавил в голос яду. – Ваши костоломы промахнулись. Кассета у меня. И я найду ей достойное применение!

– Остановитесь! Вы не понимаете! – главный редактор почти кричал. – Да кому сейчас нужны ваши наивные поиски правды, когда происходят такие события?!

Глава 67. Слово и дело

Вначале было слово. С легкими сквозняками оно скользило по парламентским коридорам, стучалось в кабинеты депутатов, робко заглядывало в совещательные комнаты фракций и вдруг окрепло, набрало силу и вырвалось прямо под своды огромного сессионного зала.